сцена, когда Остин Вендер приперся к бандитам - да, очень классная! Так дыхание сводит : что дальше?!

и по-началу, не знаешь, Что думать   с какой целью пришёл??!

Джером и Джим вместе - это какая-то загадка для меня. Удивляет, как они сдружились?..

Очень здорово прописаны реплики на суде.

Да весь суд - та еще укатайка.

Диалоги с прокурором - хоть сейчас в книжку с анекдотами.

Мне нравится, как Райт выстраивает отношения в отряде. Знает, где дать подурачиться, а где гавгнуть.Очень нравится сцена допроса "черного", который рассказывает о планах Токкинса.
Очень здорово прописаны реплики на суде.

Джим там ещё покруче отжёг, весь зал валялся)

– Извини, я не хотела тебя подслушивать. Так случайновышло, – растерянно стала оправдываться шотландская принцесса, но, вмиг наклонившись
к уху Ирены, заговорщическим шёпотом спросила: – Это «Он» тебе написал?
– Нет, это не «Он», – спокойно возразила Ирена,
понимая, на что изволит намекать её сестра.
– Нет? – удивилась Эвелина и снова выпрямилась. – Но
ведь слово «тороплю» отлично рифмуется со словом «люблю»!
– Да мало ли что с чем может рифмоваться, –
спустившись с подоконника, ответила наследница. – Последняя строка у Джерома
может быть какой угодно. Я её не помню.

– Что угодно, миледи? – узнав маркизу по голосу,отозвался Вильямс.
– А, это ты, Брик… – довольно протянула Анжелина.
– Брюс…
– Я знаю, – на удивление спокойно отреагировала маркиза,
одарив конюха двусмысленным взглядом. – Приготовь-ка мне коня.

– Учись прощать, Джон, – посоветовал испанец. – Невсегда обида может направлять нас на путь истинный. Тем более, перед тобой не
кто иная, как твоя будущая королева. И ссориться с ней тебе никак нельзя.

– А… красавица-маркиза собственной персоной! Оченьхорошо! Что привело Вас ко мне? Желание пристрелить лично? Я давно Вас жду! Просто
жажду этой встречи! – издевательским тоном промолвил Кеннеди, даже не
поднявшись.
– Заткнись, – прошипела Анжелина и сделала шаг к атаману.
– Негодяй, подлец!
Разбойник встал на ноги. Красавица приблизилась к мужчине
вплотную и стала награждать пощёчинами при каждом «ласковом» слове:
– Бандит! Предатель! Дьявол! Несносный лжец! Скряга!
Развратник! Убийца! Разбойник липовый! Иуда! Тварь!
– Эй, потише, радость моя! – воскликнул Кеннеди,
отступая к стене и прекрасно понимая, что ответить Анжелине он не может.
– И грязь! – схватив за грудки виконта, прошипела
маркиза.
– Слушайте, маркизонька…
– Заткнись! – одёрнув его, снова прошипела племянница
короля и просверлила разбойника острым, как нож, взглядом агатовых глаз. – Я
ещё не закончила.
– Чем обязан такому количеству объяснений в любви? –
развёл руками бывший атаман.

– Сначала всё было хорошо, и Красный Джон дажепозволил мне стать первой гостьей на полянке в Эшере. Мы весело проводили время
со стражами: пели, танцевали, стреляли из лука и просто хулиганили. Он
снисходительно смотрел на мои шалости, понимая, что я вношу в его отряд струю
свежего воздуха. Мы с ребятами стали словно единым целым, шутили и понимали
друг друга. Но Красный Джон сразу изменил своё отношение ко мне, едва узнал,
кто я… – нервно поправляя волосы, ответила Ирена, лишь мельком взглянув на
сестру.  – Райт захлопнул дверцу и
теперь, хоть стучи, хоть не стучи в неё, он знать меня не желает, хоть и
старается быть вежливым и учтивым. Но меня-принцессу он не примет никогда. А
русалочка Ирена в его глазах уже умерла.

– Рад Вас видеть, моя госпожа.
– Уже донесли? – медленно вынимая пальцы из рук гостя, прохладно спросила хозяйка комнаты и, развернувшись к мужчине спиной, прошла к камину, чтобы погреть ладони.
– Конечно. Вы забываете, где я служу.
– Отнюдь, – следя за пламенем, без эмоций возразила красавица. – Я это отлично помню. Сегодня просто не ожидала Вас видеть у себя, виконт.

– Если тебе дорога твоя жизнь, то отвечай на мои вопросыбыстро и правдиво.
– Да, сэр!
– Имя?
– Фред Нильсон, сэр!
– Женат?
– Нет, сэр.
– Добровольно вступил в банду?
– Да, сэр.
– Кто сейчас главарь?
– Капитан, сэр.
– Имя?
– Фред Нильсон, сэр.
Джон на миг остановился перед бандитом:
– Не твоё имя, болван, а имя вашего Капитана.
– Джим Токкинс, сэр.
Райт молча сделал ещё несколько шагов. А Винтер из проёма дверей воскликнул:
– Опять Токкинс? Вот святоша… Вечно он поперёк дороги.
Джером из своего угла ехидно заметил:
Неужто ль, Преподобный?
Мы встретимся опять,
Вот случай нам удобный
Бока ему намять!
– И зачем тебя прислал к нам Преподобный? – вопросительно обратился к шпиону Райт, пронзая его холодным взглядом.
Робин покатился в истерике:
– Ха-ха-ха! Пре-по-доб-ный! Всё, так и буду его называть теперь!
– Капитан приказал узнать, где ваш лагерь… – пробормотал бандит.
– Зачем?
– Чтобы вы не сорвали его планов.
– Каких планов?
– Я не знаю…
В этот миг раздался голос Остина Вендера:
Если шкура дорога,
Ты лучше отвечай.
Не то посадим на рога
Тебя мы – так и знай.
– Он не шутит, – кивнув в сторону поэта, произнёс Джон. – Сегодня здесь съели оленя.
– Но господа, отпустите меня… Я человек маленький и ничего не знаю о планах Капитана…
– Тогда распрощайся с головой, – медленно вынимая из ножен фамильную шпагу, которая находилась тут же, в комнате, произнёс Райт.
А Джером буднично с отвлечённым видом продекларировал:
Раз ты не знаешь ничего,
То нам неинтересен.
Давай прибьём-ка, Джон, его,
Ведь этот мир так тесен.

Поднявшись на второй этаж особняка, Принц услышал ровный голос атамана:
– Прошу, входите, мистер Белисон, не стесняйтесь. У меня не заперто.
Бунтовщик нерешительно переступил порог.
– Присядьте, – произнёс Токкинс.
Сам он стоял спиной к окну, поэтому его лица Принцу не было видно. Зато голос испанца звучал всё так же ровно и чётко, как в холле.
– Спасибо, я постою!
Заговорщик пытался выглядеть спокойным и дерзким, но в комнате атамана это отчего-то не получалось. Джаг чувствовал себя абсолютно беспомощным.
– Я понял, что Вас не устраивает моя персона, – проговорил Джим. – И это немудрено при Вашем характере, Принц.
Белисон вздрогнул: то, что атаман знал его прозвище, насторожило бандита.
– Да-да, я прекрасно знаю, как Вы себя называете. И что Ваша матушка якобы родила Вас от знатного герцога королевских кровей, мне известно. Что, впрочем, не делает сказку былью, но ведь всегда приятно причислить себя к сильным мира сего, не так ли?
– Желаете быть Принцем – извольте. Хоть самим королём. Мне всё равно. Но малейшее нарушение дисциплины будет караться жестоко. А попытка устроить бунт на корабле, – Джим усмехнулся своему каламбуру, – приведёт к ещё более неприятным для Вас, мистер Белисон, последствиям. Если Вы недовольны мной, то или убирайтесь на все четыре стороны, или готовьте гроб и священника. Если же остались, то живите по моим законам.
– То есть Вы даёте мне шанс, Капитан? – прищурился Джаг.
– Да, даю. Но второго предупреждения не будет. У Вас не осталось права на ошибку.

Токкинс молча продолжал стоять рядом, буквально наслаждаясь присутствием любимой девушки в непосредственной близости от себя.
До слуха мужчины донёсся холодный голос красавицы:
– Отойдите, Капитан.
– Что? – не совсем понял её Джим, словно очнувшись от дум.
– Отойдите от меня подальше.
– Я не могу отойти, – понизив голос, признался испанец. – Вы притягиваете…
– Послушайте, мистер Токкинс! – твёрдо произнесла Анжелина, всё ещё не поворачивая своего лица в сторону собеседника. – Вы начинаете меня раздражать.
– Вы слишком красивы, чтобы я мог подчиниться Вашему приказу… – прошептал Джим, прикрывая веки и наслаждаясь тонким запахом духов, что использовала первая леди королевства. – Одно Ваше присутствие рядом делает меня счастливым.
– Мистер Токкинс! – прошипела красавица, которую неуместные сантименты бандита начинали злить, исподлобья взглянула в его сторону и притопнула.
Вопреки её ожиданиям, Джим оставался без движения.
– Я люблю Вас… – выпалил вдруг мужчина, сам того не ожидая.

Принцесса видела Кеннеди таким же, каким он предстал перед ней восемь месяцев назад, когда Джон Райт разрезал его маску на берегу реки. Перед судом разбойника побрили и подстригли, потому девушке и показалось, что он ничуть не изменился, разве что после заточения кожа его стала несколько бледнее прежнего.
Кеннеди тоже поднял взгляд. Их глаза встретились. Именно в этот момент Ирена поняла весь ужас обвинения, которое было предъявлено наполовину испанцу, наполовину англичанину с шотландскими корнями. Государственная измена и попытка похищения наследницы престола с целью переворота – такое карается смертной казнью… «Почему, Господи, ну почему всё так?.. – мысленно обратилась к Создателю дочь короля. – Пожалуйста, сделай чудо… Я не хочу… Не хочу, чтобы он погиб из-за меня…»
Но чуда не случилось, и суд шёл своим чередом.

– Как ты себя чувствуешь после суда?
– Сегодня уже в порядке, спасибо.
– Как ведёт себя леди Линкольн?
– Налоги собирает… – пробурчала Ирена. – Как ни в чём не бывало!

Голос Остина Вендера звучал строго, а выражение его лица не менялось. Ирена не нашлась, что ответить. Некоторое время наследница и рыцарь внимательно смотрели в глаза друг другу, после чего страж спросил в лоб:
– Что ты задумала?
– Ничего я не задумала, – попыталась соврать Ирена.
– Я вижу в твоих глазах решение, но ещё не могу понять, что именно ты затеяла…
– Джером, может быть, тебе и не надо пытаться это понять? – ответила принцесса, и бирюзовый шторм её радужки затопил сердце юного стража.
Остин Вендер едва заметно дрогнул, но не пожелал показывать собеседнице своей слабости перед её чарами.
– Ирена, это решение меня пугает.
– Пожалуйста, не спрашивай ни о чём, – умоляюще посмотрела на своего рыцаря принцесса. – Я не могу тебе сейчас ничего сказать.
Юноша снова прищурился:
– Не можешь мне этого сказать, потому что ты – наследница?..
– Да, потому что я не могу признавать вслух свои слабости. Даже перед тобой.
– Я очень надеюсь, что ты справишься, и ничего непоправимого не случится.
Рыцарь Красного ордена пристально всматривался в бирюзовые узоры глаз принцессы Уэльской, выискивая в радужке ответы на свои вопросы, и Ирене казалось, что он читает её душу…
– Пожалуйста, верь мне: я знаю, что делаю. Я справлюсь сама.
Но страж не особенно верил в то, что говорила его принцесса.

– Или кто-то думает, что, отрубив ему голову, мы уничтожим окружающее нас зло? Это бред! Это невозможно! Подумайте, – обратившись уже к зрительному залу, воскликнула принцесса. – Зачем Англии эта смерть? Отчего вы решили, что виконт Грендбер – злой персонаж в моей жизни? Или, быть может, в вашей жизни? Только лишь потому, что когда-то на большой дороге он отнял у вас кошелёк? Да таких бандитов в нашей стране больше, чем представителей дворянства сейчас сидит здесь! Неужели вы не желаете увидеть в нём хоть что-то хорошее? Неужели тот, кого вы зовёте Чёрным Джоном, не человек?!

– Ты любил её. И был юн.
– Любил… – согласился Джон. – Безумно. Потом появился один из её братьев – не помню, какой, их так много было в старшей ветке Кеннеди, титулованной. Но не Энтони точно. И шпагу вынул, ругаться начал на чём свет стоит, что поймал меня, щенка… Он старше был, конечно. Намного. Но я в долгу не остался. Клинок вынул, её спрятал за собой… А она…
– Предала твои чувства… – завершил мысль Робин.
– Вероломно. Я понял, что она заманила меня в эту ловушку. Пока я махался с её братцем, она убежала со своим любовником. Её дьявольский смех с сеновала до сих пор стоит у меня в ушах! И снится эта история, как наяву…

– Слушай, у тебя выпить не найдётся? Коньяка или… ну винца хотя бы?
– Бургундское? – спросил испанец.
– А!.. Старое доброе бургундское! – весело воскликнул юный поэт. – Помню я твою страсть к французским винам. Можно и его…
Громила подошёл к бару, открыл дверцу и налил Джерому стаканчик.
– Спасибо, – принимая дурманящее зелье, сказал юноша.
– А ты почему не пьёшь, Джимми?
– Не доверяешь? – покосился Преподобный.
– Как я могу тебе не доверять?! Ну давай, за былое – наливай!..
Атаман кивнул Громиле. В это время Остин Вендер снял пробу.
– А-а-а! Отличное! Крепкое!
– Верно, урожай 1608 года.
– Вот это я понимаю… – вглядываясь в сияющую жидкость, произнёс страж. – Больше 15 лет выдержки…
– Ты зачем пришёл, Джей?
– Я вообще не к тебе шёл – заблудился и совершенно случайно на твоих собак наткнулся.
Джим нахмурился, взглянул на свой стакан, потом недоверчиво посмотрел на гостя.
– Не веришь, – скорее констатировал, чем спросил рыцарь.
Преподобный промолчал. Две пары чёрных, как ночь, глаз, внимательно изучали друг друга, словно стараясь проникнуть в душу.

- Мы в ловушке. Что прикажете делать, принцесса? – осведомился Лесной страж, недобро сверкнув глазами в сторону врагов.
– Я не знала, что это место не просматривается…
– «Не знала», – передразнил наследницу рыцарь.
– Сколько их?
– Восемь «чёрных» и ещё трое каких-то убийц – я их не знаю. Токкинс нанял кого-то для подстраховки.
– Не думала, что Джим так поступит…
– Она не думала! – снова съехидничал Джером и опять выглянул из-за камня. – От этого хитрого лиса можно чего угодно ожидать, лишь бы он свою шкуру спас!

– Что ты задумал?
– Мы меняемся ролями, – завязывая на себе длинные тесёмки плаща Ирены, ответил юноша. – Я буду тобой, а ты – мной.
– Зачем?
– Делай, как я тебе говорю!
Ирена с хмурым лицом застегнула на себе чёрный плащ Джерома и спросила:
– Что дальше?
– Влезай на моего коня и мчись на холм.
– Зачем?
– Тебе надо скрыться
Взгляд чёрных глаз обратился к лицу принцессы.
Твёрдость и решительность. Спорить бесполезно. Девушка повела головой, прищурившись. Во взоре юного стража что-то дрогнуло, и уже более вкрадчивым тоном он произнёс:
– Не волнуйся, родная,
Токкинс дал команду не стрелять в нас. И у меня есть основания ему верить.
– Я тебя не оставлю! – отрицательно качнула головой наследница, видя, какой бесконечный поток настойчивой нежности излучают глаза
Джерома в эту секунду, но всё ещё сопротивляясь увещанием рыцаря.
– Повторяю тебе: садись на коня и скачи к лесу! – повысил тон юноша, словно позабыв, кто перед ним. – Там наши. Или ты хочешь, чтобы тебя схватили?! Пусть лучше они схватят меня.
– Нет, я не поеду никуда! Я останусь с тобой.
– Делай, что я тебе говорю! Я тебя… – страж осёкся, но ещё более ожесточённо продолжил: – Я тебе приказываю! Как твой старший брат, приказываю!
Ирена отрицательно покачала головой, но подчинилась.
Не могла не подчиниться.
– Хорошо, как скажешь, «старший брат», – ответила девушка, забираясь на чёрного коня, но тон её отнюдь не был покорным.
– Быстро! – хлопнув жеребца по крупу, крикнул Джером.

– Что ты опять задумала?
– Ты за последнюю неделю столько раз меня об этом спрашиваешь… – попробовала увильнуть от ответа принцесса и сделала шаг в сторону, но страж преградил ей путь.
– Тогда ответь мне: ты понимала, что делала там, на берегу? – не слишком тихо стал пытать её юный поэт, похожий сейчас больше на Зевса-Громовержца, чем на стихоплёта. – Объясни мне, пожалуйста, если сможешь, почему ты так поступила?
– Джером, милый мой, я не могу тебе ответить, не спрашивай меня об этом, – отрицательно покачала головой девушка.
Поведение подруги окончательно вывело красавца из себя. Его чёрные глаза метали молнии, и Ирене показалось, что они вот-вот пронзят её грудь. Пришлось стойко выдерживать ярость рыцаря.
– Снова не можешь сказать?! Я боюсь, что мои самые худшие подозрения оправдываются…
Принцесса опустила голову:
– А я боюсь, что ты подозреваешь всё правильно, Джером…

– Слышишь, что он несёт?
– Он прекрасен, как Бог, в этой роли. Видишь, какой на самом деле Токкинс! Он умный и благородный человек!
– Вижу, хорош адвокат, – усмехнулся барон Эшер. – И ведь почти не соврал, не считая мелких деталей.
– Он облегчил нам задачу. Я уже подтвердила, что они не знали, кто я, до субботы.
– Поражаюсь тому, что он сумел вытащить и себя, и Кеннеди. Да ещё и маркизу выгородить. Только поигрался с твоей честью немного.
– Хуже мне уже точно не будет, чем от предположения, что я была в сговоре с самим Чёрным Джоном, чтобы убрать с дороги сестру, как вторую претендентку на трон.
– Удивительно, но ты была права, – улыбнулся Райт.
– Я очень рада, что это так…

Когда рыцари Красного ордена ещё не показались на горизонте, Ирена улучила мгновение, чтобы поговорить с бывшим атаманом. Подойдя к зарешёченному окну тюремной кареты, девушка негромко позвала мужчину:
– Джон…
За прутьями вмиг появилось бледное лицо разбойника.
– Это Вы, Ваше Высочество…
– Зови меня просто по имени, не привлекай внимания, – прошептала блондинка.
– Хорошо, Ирена Луиза. Но зачем Вы здесь?
– Я хотела сказать, что сделала всё возможное для того, чтобы твоё желание сбылось. Ты покидаешь наше сумасшедшее общество, заставившее тебя стать таким, каким я увидела тебя в прошлом августе, в замке Линкольн.
– Наверное, я был слишком груб на суде.
– О нет. Иногда нашим лордам нужно говорить правду в глаза, – покачала головой принцесса. – Иначе они, пускаясь в свои подковёрные игры, напрочь забывают о реальности.
Кеннеди молчал. На его лице отразились такие странные чувства, которые Ирена не могла для себя объяснить.

Маш, тут сплошь диалоги

Переступив порог, рыцарь сразу заметил беспорядок и усмехнулся: испанец оставался в своём репертуаре. – Преподобный, ты где? – крикнул Остин Вендер, вешая алый плащ на крючок возле входа. – Наверху, – был глухой ответ. Джером поднялся по скрипучим ступенькам, догадавшись, что голос доносился из его спальни. Войдя, страж увидел, что испанец с бутылкой вина стоит у полочки и рассматривает акварельную картинку – портрет девочки в обрамлении светлых волос. – Привет, – поздоровался Джером. – И тебе не чихать, – ответил Токкинс, отхлёбывая из бутылки, после чего повернулся и спросил: – Откуда у тебя портрет маленькой Ирены? Джером насупился и сел на кровать: – Это не Ирена. – Да? А кто? Похожа очень. – Это моя сестра. Родная, младшая. Джим снова обратил взор на рисунок, сравнивая черты английской принцессы и девочки из рода Вендеров. Крупные глаза, тёмные ресницы, маленькие губы и крохотный носик – всё это казалось до боли знакомым. – Надо же какое сходство… – пробормотал Токкинс. – А она знает об этом? – Нет, – мотнул головой Джером. Поднявшись, он подошёл к другу вплотную, взял из его рук бутылку, отхлебнул и вернул испанцу тару. – И я не хочу, чтобы она знала. – Почему? – Не хочу, чтобы Ирена думала, что я привязался к ней только из-за сходства с Лизи. – Где она сейчас? – указывая на рисунок бутылкой, спросил Джим.
– Она умерла через полгода после того, как был написан этот портрет. Ей было 8 лет. Токкинс скривил страдальческую мину, выпятив нижнюю губу по-габсбургски[7], и, искоса взглянув на рисунок, отхлебнул ещё глоток вина: – Понял. Буду молчать.

– А где Джей? – В Кент ускакал к своей наречённой. – Понятно, – кивнула девушка. Джим ослепительно улыбнулся: – Я Джерому даже завидую немного. Глядишь, и поженятся скоро. – Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы у него всё сложилось… Джером достоин счастья. По своему обыкновению испанец странно улыбнулся и, немного помедлив, ответил, беря девушку под руку и шагая по холлу: – А кто из нас его не достоин?

– Когда я оказалась в твоих руках, то поняла, что больше не принадлежу себе. Но вопреки ситуации меня влекло к тебе, и этого я жутко боялась, – продолжила исповедь Ирена. – Нас разлучили, страх ушёл. Перед Кеннеди я не трепетала ни секунды. Впрочем, он-то меня не касался, может, суть в этом? А потом тебя не было рядом, но… незавершённость осталась, я недопережила того, что почувствовала, и мне хотелось понять, что со мной. Понять и сравнить, ведь в сердце уже закралась любовь к Джону…

– Что между нами происходило там, на площади у ювелирки, и во время пути в замок, я до сих пор не понимаю, – прижав ладони Ирены к своей груди, признался Джим. – Жутко не хотелось выпускать тебя из рук…

испанец покачал головой: таких признаний он не делал ни одной женщине в своей жизни. – Я долго не мог понять, что нашёл в тебе, Ирена, что почувствовал тогда, при первом прикосновении… Понимал лишь, это не та любовь, о которой поют менестрели[9]. Но тянуло к тебе безбожно. И ты права, мы не договорили, не успели разгадать друг друга летом и должны были встретиться ещё раз, наедине.
Лицо Ирены во время этой речи залилось краской – слушать мужчину было сложно, а не слушать нельзя

И я был готов дать тебе твою долгожданную свободу и себя в придачу, – мужчина мягко улыбнулся. – И жили бы мы с тобой где-нибудь в Новом Свете. Тихо и мирно. Как муж и жена. Я рассказал бы тебе правду о себе. Открыл бы, почему не могу отвезти тебя в Испанию…

Люблю лирику!

Таинственный Преподобный! Кто же Он такой???!

спасибо за столь проникновенные моменты. Очень душевно поговорили Ирена и Джим, согласна.

Смарточка, гулять так гулять  

Ещё чуть-чуть (пара книг) и Бекингемский начнёт дико материться, услышав от Ирены фамилию, признаки которой увидел на лице Токкинса герцог Ротсей...

Что ж, слушайте, Ваше Высочество… – со вздохом произнёс министр.

Вильерс бы там всё в красках рассказал, а Джим бы добавил, как на самом деле было