Многих прочитавших Книгу 6 «Хроник XVII века» заинтересовала сцена в замке Линкольн, где Джим Токкинс нагло заявляет немецкому принцу, что он соперник этой августейшей особы в борьбе за руку прекрасной английской леди. Возникли вопросы, как появилась эта сцена. Рассказываю.
В голове
Сцене по факту очень много лет. Вернее, её фабуле много лет. Я знала, что двое мужчин будут на словах биться за сердце красавицы в старом полуразрушенном замке, куда она от них сбежит, ещё в далеком 1995 году. Тогда же мне было известно, что скажет Фридрих и чем будет аргументировать Джим. Стоящая между ними дама уже эмоционально должна была склоняться к выбору испанского красавца в тот миг, когда немец на ломаном английском обратится к ней по имени, назвав… «Энжелин».
И в этот миг магия обаяния Джима Токкинса должна исчезнуть без следа, потому что перед глазами Анжелины возникнет образ Лоренса Блека. Того самого пирата, который спас когда-то её жизнь и честь, став покровителем сбежавшей из дворца девицы. Того самого моряка, который причаливает к берегам Англии лишь на несколько часов, помня приговор суда – вечное изгнание и лишение титула. Того единственного мужчины, которому она безгранично доверяла и любила его, возможно, чуть сильнее, чем положено любить старшего брата. Того, кого она потеряла не так давно, оплакивая его судьбу и своё одиночество над могилой в Ланкашире.
Собственно, именно такой задумывалась фабула разговора на троих изначально.
На бумаге
Конечно, за долгие годы создания саги я неоднократно прокручивала в голове диалог двух поклонников красавицы, и он регулярно обретал новые фразы и аргументы. По сути, было не столь важным, как именно будет возражать Фридрих, поскольку его коронная реплика, сразившая Анжелину наповал, содержала только одно главное слово, Всё остальное девушка инее слышала. И вот, когда пришло время перекладывать эту сцену на бумагу, Токкинс неожиданно появился перед моим внутренним взором… с зелёным яблоком в руке. Флегматично пожёвывая хрустящий плод, он бесцеремонно влез в окошко первой леди, обозвав принца «проходимцем из Европы», обвинив его в слезах Ирены и метаниях Анжелины. А кроме того, припомнил Фриду нападение на английский кортеж, случившееся во Франции. Иными словами, испанец обвинил противника во всех грехах, какие только были на тот момент возможны.
Реакция Фридриха на нахального оборванца мне тоже очень понравилась и, вопреки первоначальной задумке, не прописывать все аргументы мужчин досконально, я решила, что диалог воссоздать всё-таки нужно, поскольку зелёное яблоко, огрызок от которого Джим метко бросил через плечо в проём окна, требовало к себе повышенного внимания. Очень красноречивый образ, это яблочко, как многие на форуме уже успели отметить.
Первоначальный ступор Фридриха сменяется злостью, И она начинает расписывать красавице прелести привольной жизни при немецком дворе младшего – ненаследного – принца и его будущей супруги.
Токкинс в ответ усмехается, произнося перефраз слов Райта «Как же, пой птичка». И от этих слов Анжелине становится на миг не по себе. Она чувствует, что Токкинс мог бы сказать больше и что не просто так не доверяет рассказав о вольной жизни младших детей коронованных особ. Но довести мысль до логического конца девушке не позволяет фраза немца. Фраза, содержащая обращение к ней – «Энжелин». По сути, маркизе не хватило лишней минуты раздумий, чтобы сложить известные ей составляющие и разгадать тайну испанца. Она сдаётся Фридриху без боя.
Получив положительный ответ маркизы и заручившись её поцелуем, немец не проявляет злорадства, что лично мне очень нравится и придаёт вес образу принца. Токкинс, со своей стороны, демонстрирует, что умеет проигрывать. Его стойкость достойна похвалы и Фридрих не может этого не отметить.
Тайна изгнанника
Цель подробного описания всей сцены – это не только показать метания Анжелины, которая, по сути, ни одного, ни второго, не любит, а просто пытается с помощью брака уйти от ответственности в своей стране. Цель ещё и приоткрыть завесу тайны странного испанца. Ведь Ирена уже узнала его настоящее имя, осталось узнать лишь, кто его родители, и как он попал на остров.
Поэтому загадка красной нитью проходит по всей сцене и звучит во всём этом диалоге: «Сударь, если Вы пожелаете скрестить со мной клинки, я доставлю Вам это удовольствие и даже назову своё родовое имя. Будьте уверены, оно Вам не понравится, но назад дороги уже не будет. Не судите по внешности, она обманчива».
Джим опять говорит полунамёками, оставляя зрителю право только догадываться о белых пятнах в своей биографии, И это правомерно: его время ещё не пришло. Он не считает себя вправе раскрыть все карты любимой даже сейчас, когда на кону её и его будущее. Возможно, совместное будущее. Он поклялся не пользоваться своим именем больше никогда. Поэтому, он готов назваться мужчине, который вызывает его на дуэль, как тот Атос, пригрозивший убить после этого оппонента. Но твёрдо решил не говорить ничего даме, чтобы не влиять на её решение. ведь мы помним, как он ответил Ирене в другой сцене:
«Я не хочу возвращаться в Испанию и не хочу, чтобы прошлое вставало между нами, Ирен. А оно встанет стеной, если ты узнаешь больше, поверь. И ни ты, ни я не сможем этого изменить».
Забегая вперёд, скажем так: назовись дон Диего красавице своим полным именем сразу, её согласия на свадьбу с Фридрихом могло бы и не быть никогда. Но Токкинс не знает о слабостях возлюбленной – это раз. И не нарушает данных себе клятв – это два. Джим лишь говорит Анжелине – это обещание, что она не будет ни в чём нуждаться, а получит тот идеальный вариант свободы и достатка, который её устроит:
«Есть в этом мире одна страна, за которой числится должок… Если я объявлюсь там, то буду обласкан самим королём, ибо когда-то спас его сына от смерти. Я был горд – не позволял себе взять ничего, что причиталось бы мне. Потому что мне ничего не нужно. А вот сейчас, если Вы скажете мне «да», я воспользуюсь своим правом на награду. Весь мир будет у Ваших ног, моя прекрасная леди».
Но имя «Энжелин» оказалось сильней.
ps
Когда-то давно, младшая сестра, после прочтения второй книги саги, задала вопрос, что дальше случится с Анжелиной, и я рассказала ей вкратце, что девушка будет долго и мучительно выбирать между немецким принцем и Джимом. Мелкой было всего лет 8 тогда. И, узнав, что маркиза предпочтёт немца, она воскликнула: «Как так? Но там же, при дворе, интриги! Зачем ей за него замуж?»
Объяснить ребёнку, что принцесса не нашла в себе силы променять привычный уклад жизни на призрачную свободу, было довольно сложно. Это сейчас уже вопросов о логичности выбора первой леди, думается, у большинства не возникает. Другой разговор, почему она вообще решилась на этот выбор, ведь могла бы просто остаться в Англии
Миры Рины Аньярской 
- Yarko!
Многих прочитавших Книгу 6 «Хроник XVII века» заинтересовала сцена в замке Линкольн, где Джим Токкинс нагло заявляет немецкому принцу, что он соперник этой августейшей особы в борьбе за руку прекрасной английской леди. Возникли вопросы, как появилась эта сцена. Рассказываю.
0
>>>