Так получается, что мои условно-отрицательные персонажи (то есть те, которые таковыми скорее желают казаться, нежели являются искренне и по убеждению) – это жертвы собственного эгоизма.
Они чувствуют себя недолюбленными или лишёнными любви из-за внешних обстоятельств, и оттого постоянно перетягивают одеяло на собственную персону. В результате появляется желание выпячивать эдакую «нехорошесть» всеми гранями и лезть поперек батьки в пекло.
Черного Джона помните, да? С его вечным «я был первым!» (Хотя это неправда, ибо первой была Ирена, но попробуй Кеннеди переубеди). Пожалуй, псевдоромантический флер «плохого парня» остаётся привлекательным из столетия в столетие: такие образы нравятся наивному читателю. Поэтому условно-отрицательные персонажи (эгоисты страдающие), вместе с которыми читатель имеет шанс вырасти, безусловно, литературе нужны.
Вот примерно такой же наглый эгоистичный выскочка и Саня Жуков по прозвищу Рик Хантер. С той лишь разницей, что он ничего такого, как Кеннеди, не заявляет – он молча делает то, что считает нужным.
Во-первых, взять второе имя – скажем так, ник – принадлежащее трём известным в XX столетии фигурам: актёру, бизнесмену и мультперсонажу – это уже своего рода наглость. Или попросту желание запудрить мозги читателю? Впрочем, менее известных персон с таким сочетанием фамилии и имени, думается, ещё больше, чем пресловутых Александров Беловых – героев совершенно разных историй в кино и литературе.
Во-вторых, не просто назваться первым парнем на селе, но ещё и придумать некую «сиреневую корону», которая наделила его ещё одним именем – снова следствие гипертрофированного желания присутствовать везде и всюду быть первым. И чем больше «имён» у персонажа, тем больше возможностей заявить о своей личности (ну да, как же ему было спокойно перенести тот факт, что у Кормилова помимо «Моцарта» и «Маэстро» есть ещё и оперативный псевдоним «Гермес», и криптоном «Неуловимый» – надо срочно «расти»в ответ, и если не качественно, то хотя бы количественно).
Ну и в-третьих, молча ворваться в сознание художника, на территорию протагониста романа – такого себе даже Кеннеди не позволял!
Незапланированный рисунок
А дело было так: когда Александра Тихомирова искала образ Жени (прямо скажем, очень сложный для проработки с визуальной точки зрения), на одном из набросков нарисовался именно он – Хантер. Открываю я чат с художницей, а оттуда, среди прочих лиц, смотрит на меня наглая мордаха Сиреневого Короля. Только что чёлку на глаз опустить оставалось. Так Александре и сказала: «Вот этого не выкидывай, это не Женя, это другой персонаж».
Она очень удивилась. А когда я показала ей референсы и портрет, созданный на их основе ИИ, то согласилась, что Хантер получился вылитый портрет.
А на референсе был молодой Ален Делон, толь чуть более скуластый. К слову, в тексте именно Рик не сравнивается с французом, но «делоноподобным» зовётся его отец, поскольку советский зритель восьмидесятых был знаком уже со зрелым артистом, а Хантеру всё-таки без пары месяцев шестнадцать. Но внимательный читатель уловит в беседе главных героев важный момент: сын похож на отца. А отсюда несложно сделать вывод, что Хантер точно такой же «делоноподобный» красавчик. И писали мы портрет этого персонажа именно с Делона в юности. Только делали ему более острые скулы и более дерзкий взгляд. А глаза, как известно, – зеркало души и во многом определяют изюминку человека.
И да, глаза у Сани Жукова светло-голубые. Эдакий классический признак и славянской, и «арийской» внешности. Ведь Хантер имеет отношение к немецкой нации напрямую по матери: его дед был выходцем из Германии. И, разумеется, для сюжета это не пустой звук. Но это уже совсем другая история из «Сиреневого цикла».
А пока следите за новостями. У меня ещё с июня припасён для публикации третий очерк про героев нового романа, да всё недосуг было выгрузить на Портал.
Миры Рины Аньярской 
- Yarko!
